Почему опять возвращаемся к геополитике?

Геополитика как самостоятельная теоретическая дисциплина сформировалась в конце XIX века. С момента своего возникновения в центре ее внимания находилась проблема влияния географических и природных факторов на динамику политического и силового взаимодействия государств и регионов. В начале ХХ столетия она стала активно использоваться для обоснования целесообразности расширения жизненного пространства западных стран и установления контроля над стратегически важными регионами суши и моря. К тому времени геополитические  очертания мира приобрели законченный характер, завершился его колониальный раздел. Поэтому дальнейшая борьба за передел зон влияния стала разворачиваться на просторах Евразии. 

Накануне Второй мировой войны в геополитике фактически осталось две наиболее влиятельные школы — немецкая (Хаусхофер) и англо-саксонская (Макиндер), которые оказали существенное влияние на судьбы человечества в прошлом веке.

Для англо-саксонского направления в геополитике было характерно деление мира на зоны влияния вдоль географических параллелей. В такой схеме «цивилизация моря», отождествляемая практически со всей территорией Земли за пределами Евразии (включая водное пространство), противопоставлялась «цивилизация суши» (территория Евразии). Предполагалось, что эти цивилизации исторически обречены на постоянную борьбу за влияние на «береговую полосу» евразийского континента, в которую входят — Европа, Ближний Восток, Иран, Афганистан, Пакистан, Индия, Индокитайский полуостров, прибрежные регионы Китая, а также Дальний Восток с Восточной Сибирью.  Конечной целью этой борьбы (концом истории) для морской цивилизации является контроль над сердцевиной Евразии (Хартлендом) — территорией бывшего СССР. Такой контроль позволил бы установить новый мировой порядок под эгидой атлантизма.

Для немецкой геополитической школы характерно деление нашей планеты на четыре зоны влияния, условные границы которых проходят по меридианам. К первой зоне относится американский континент, ко второй — Европа, Ближний Восток и Африка, к третьей территории ранее входившие в состав Российской Империи, включая современные Иран, Афганистан, Пакистан и Индию, к четвертой — Китай, Япония и другие страны АТР. В каждой зоне южная часть территорий как менее экономически развития находится в подчиненном положении по отношению к Северу. Так в первой зоне главенствуют США, во второй Европа, которая успешно колонизировала Африку. В третьей Российская империя, которая вроде бы должна была подчинить своему влиянию Персию и Индию, но не успела этого сделать из-за вступления в Первую мировую войну на стороне Антанты. В четвертой главенствует Япония. В этой геополитической системе для противостояния экспансии, распространяющейся из какой-либо одной геополитической зоны, необходимо объединение остальных двух-трех зон. 

Следует отметить, что в классической немецкой геополитике изначально не рассматривался сценарий установления мирового доминирования какой-либо одной из зон. Речь шла лишь о расширении жизненного пространства. Более того сам Хаусхофер для противостояния атлантизму в 30-х годах прошлого столетия предлагал проект создания политического блока между Германией, СССР и Японией, т.е. между тремя зонами глобального влияния. По его мнению такой блок мог бы разрушить Британскую империю, главного врага континентальных стран. Однако Гитлер пренебрег его рекомендациями и поплатился за это.

После поражение Германии во Второй мировой войне мир стал биполярным. Европа потеряла самостоятельность в вопросах военно-стратегического планирования и стала форпостом атлантизма на западе Евразии. Геополитические конструкции, созданные Хаусхофером, потеряли всякий смысл. В свою очередь идеи Макиндера, переработанные американским политологом Спикменом, наоборот, были воплощены в американской политике сдерживания СССР вплоть до его распада и продолжают использоваться до настоящего времени в отношении России и Китая. Правда следует отметить тот факт, что страхи, связанные с возможным военно-политическим и экономически сближением Германии и Франции с Россией, до сих пор тревожат американских стратегов.

После окончания холодной войны  многим казалось, что эпоха геополитических противостояний навсегда осталась в истории и возврата к ней не будет. Предполагалось, что наступила  эра развития человечества без войн, а новый мировой порядок будет существовать на твердом базисе международных правовых норм. Казалось, что геополитика вместе с претензиями атлантистов на мировое господство, канула в лету и в мире установится новый либерально-демократический порядок основанный на взаимовыгодном экономическом взаимодействии независимых стран. Однако после бомбежек Югославии, террористической атаки Аль-Каиды на США, а также войны в Ираке и Афганистане, эти иллюзии быстро рассеялись. Возврат к геополитическим реалиям у российской элиты стал происходить по мере расширения блока НАТО и приближения его инфраструктуры к нашим границам.

Многим, кто далек от этой «мутной воды» геополитики, с трудом верится, что география и теория международных отношений могут при своем симбиозе дать жизнь такой на первый взгляд странной дисциплине. Ведь сегодня мы существуем в мире где товарные, финансовые и информационные потоки практически не имеют границ, а трудовая миграция находит поддержку во всех странах Запада. Однако если внимательно проанализировать политические и военные конфликты, которые происходили на наших западных и южных рубежах за последние 30 лет, то без особого труда можно увидеть временную и пространственную согласованность многих из них. Очевидно, что подобного рода согласование невозможно без существования центров планирования и реализации соответствующих геополитических программ. Сегодня все организации, которые этим занимаются в лагере атлантистов хорошо известны. Это госорганы США, структуры НАТО и ЕС.

Геополитика ислама (исламизм), которая в качестве своего теоретического обоснования берет на вооружение идею построения всемирного халифата,  реализуется многочисленными военными и полувоенными группировками, образующими глобальную сетевую структуру. Эта структура частично поддерживается нефтедолларами, поступающими от ближневосточных шейхов, частично пожертвованиями правоверных, проживающих во всех странах мира. Здесь планирование носит эпизодический и своего рода проектный характер — по мере того как в одних горячих точках джихад затихает, оставшиеся не у дел моджахиды перебрасываются в новые регионы мира, где борьба с врагами Ислама разворачивается с новой силой.

Геополитика Китая (конфуцианство) носит пока еще мирный экономический характер.Последние 30 лет Пекин в основном стремился усилить свое экономическое присутствие и политическое влияние в тех странах, откуда можно вывозить необходимое для развития своей промышленности сырье в обмен на продукцию выпускаемую китайскими компаниями. Поэтому основной зоной его интересов до определенного времени была только Африка. Сейчас мы наблюдаем также значительный интерес Китая к кооперации со станами Центральной Азии, которые планируется привлечь к реализации глобального логистического проекта  - "Шелкового пути".  Изменится ли характер китайской экспансии в будущем — вопрос открытый, требующий отдельного анализа. 

Учитывая достаточно высокую протяженность сухопутных границ и слабую заселенность многих российски регионов нашей страны, необходимо очень тщательно относится к вызовам и угрозам которые могут возникнут по их периметру со стороны трех потенциально деструктивных сил — атлантизма, исламизма и конфуцианства. Поэтому сегодня  традиционные методы долгосрочного политического и экономического планирования в России должны обязательно дополняться геополитическим анализом. Не следует забывать, что  Хартленд, который в том числе включает в себя и современную Россию, по-прежнему является вожделенной территорией для атлантистов, так как без  контроля над ним невозможно достичь абсолютного мирового господства!