Появляющиеся последнее время в медиапространстве материалы, посвященные особенностям развития внутриполитический жизни Казахстана, не вселяют особого оптимизма относительно перспектив российско-казахских отношений. Многое, что сегодня происходит в республике напоминает события на Украине десятилетней давности. Появились те же самые националисты, стремящиеся при поддержке властей переписать историю государства, поспекулировать на тему голодомора в 1930-х годах, а также заняться реабилитацией фашистских коллаборационистов времен Второй мировой войны. Возникло также желание сделать местный язык единственным средством межнационального общения, окончательно вытеснив русскоговорящих граждан на обочину социальной жизни страны. Складывается устойчивое впечатление, что разжигание русофобии осуществляется под присмотром властей. Конечно аналогичные процессы имеют место на всем пространстве СНГ и связаны они с поиском национальной идентичности, где историческая память, а также общность языка играют важную роль. Однако наметившееся недавно политическое сближение между Нур-Султаном и Киевом под патронажем США ставит под угрозу характер дружественных отношений между нашими странами. Если еще добавить к этому возрастающее обоюдное стремление Турции и Казахстана расширить военное сотрудничество, то складывающаяся ситуация потенциально несет в себе определенную степень опасности возникновения нового очага геополитической напряженности на южных границах России.
Отдельной темой для анализа конечно же являются последствия полной победы Талибана в Афганистане, что ближайшее время может дестабилизировать ситуацию в граничащих с ним Туркменистане, Узбекистане и Таджикистане. Однако говорить о том, что это окажет какое-то существенное влияние на внутриполитическую жизнь Казахстана, пока еще рано из-за невозможности в полном объеме оценить возникающие риски после падения прозападного афганского режима Ашрафа Гани. Помимо этого в регионе присутствуют другие серьезные игроки - Китай и Иран, которые вряд ли заинтересованы в усилении военно-политической волатильности у своих границ. Поэтому многое также будет зависет от их позиции в вопросе поддержания стабильности в центрально-азиатском регионе.
Тем не менее, руководство нашей страны в официальных выступлениях пока еще придерживается миролюбивой риторики о вечной дружбе и взаимовыгодном российско-казахстанском сотрудничестве. С другой стороны российское экспертное сообщество уже предается публичным воспоминаниям относительно того, какие земли были переданы республике за время ее пребывания в СССР безвозмездно, делая прозрачные намеки на их возможное возвращение в Россию в будущем. Это провоцирует дипломатические конфликты. Для отечественной пропагандистской машины подобного рода публичные рассуждения характерны обычно в том случае, если официальная Москва все же пытается неофициально продемонстрировать свое недовольство складывающейся ситуацией.
Постсоветское пространство ближайшие 5-10 лет несомненно принесет России неожиданные сюрпризы. Возможности по выстраиванию эффективного долгосрочного стратегического партнерства на этом пространстве в 1990-х годах были упущены. В ту пору российские политики стремились установить тесные экономические связи в первую очередь с Западной Европой, а развитию устойчивых добрососедских отношений с бывшими республиками СССР внимания уделялось крайне мало. Тогда популярностью пользовалась концепция дружбы трех братских славянских народов - украинцев, белорусов и русских. Априори предполагалась, что даже во времена трудных испытаний они обязательно протянут друг другу руку помощи и выручат. Что касается России, то она так и делала. До 2013 года включительно объем оказанной Украине помощи в виде различных льгот и финансовой поддержки достиг 200 млрд. долларов США, а Беларуси сегодня перевалил аж за 100 млрд. Конечно же братьям славянам до определенного момента было выгодно с нами дружить, поэтому они активно поддерживали на официальном уровне и в медиапространстве соответствующую внешнеполитическую риторику, но к тесной политической интеграции не стремились. Времена менялись. Выбранная всеми постсоветскими республиками внешнеполитическая многовекторность сыграла свою роль - стремление к независимости и подъем национализма привели к охлаждению отношений с Москвой, а в случае с Украиной поставили добрососедские отношения под вопрос.
Что касается политики в отношении постсоветских республик Центральной Азии, то во времена правления Ельцина, наше внешнеполитическое ведомство ей вообще не уделяло должного внимания. Считалось, что этот регион будет постоянно находиться под геополитическим влиянием России в силу своей изолированности от глобальных транспортных коммуникаций. Их сотрудничество с ЕС и США воспринималось нашей элитой без каких-либо серьезных опасений, так как на начальном этапе оно не имело какой-либо антироссийской направленности. Более того территориальные споры и конфликты в сфере использования водных ресурсов между республиками позволяли выступать России в качестве посредника для их разрешения, что объективно поддерживало ее авторитет в регионе. Если к этому добавить участие Казахстана, Таджикистана и Киргизии в ОДКБ, то российское влияние с точки зрения Москвы выглядело солидно и непоколебимо.
Первый тревожный звонок прозвенел в середине нулевых годов, когда на китайские деньги стало строиться несколько веток газопровода из Туркменистана в Урумчи (Китай), через который в настоящее время экспортируется около 35 млрд. кубометров в год (в три с половиной раза больше, чем в Россию в начале 2000-х годов). Тогда туркменское руководство было вынуждено пойти на такой шаг из-за коммерческих споров с Газпромом, покупавшим газ по демпинговым ценам.
Далее, в 2013 году в ходе официального визита в Казахстан, Си Цзиньпин объявил о запуске Евразийского проекта по созданию Экономического пояса “Шелкового пути” – огромной зоны экономического сотрудничества, которая, охватывала бы около 3 млрд. жителей планеты. В этой ситуации регион Центральной Азии автоматически приобретал ключевое значение в этом проекте, так как становился главной транзитной зоной для грузопотоков между ЕС и Китаем. Важную роль при этом в проекте должен был сыграть Казахстан, на территории которого планируется создать современную логистическую инфраструктуру. КНР планирует инвестировать к 2025 году в экономику Казахстана около 30 млрд. долларов США. Основными сферами инвестиций являются транспорт и складирование (33%), горнодобывающая промышленность и разработка карьеров (17%), обрабатывающая промышленность (14%), строительство (13%), финансовая и страховая деятельность (9%), автотранспорт (6%) и профессиональная, научная и техническая деятельность (4%)
Очевидно, что Казахстан в ближайшем будущем экономически будет зависеть от КНР в большей степени, чем от России или какой-либо другой страны в регионе. Более того, по мере развития сети транзитных железнодорожных и автомобильных перевозок, страна получит возможность участвовать в международном разделении труда - производить промежуточную продукцию на экспорт. Благодаря экономическому сотрудничеству с Китаем, у Казахстана появятся более привлекательные перспективы развития, чем от участия в кооперационных проектах с Россией в рамках ЕАЭС. Поэтому влияние России на Казахстан в перспективе будет снижаться. Однако казахская элита отлично понимает, что оставшись с быстро растущим Китаем один на один, она не сможет уверенно отстаивать свои национальные интересы в будущем. Для этого нужен некий внешнеполитический противовес. На эту роль в складывающихся обстоятельствах Казахстан может выбрать Турцию и США.
С первой, какое-то время назад, Назарбаев стал активно развивать проект культурной консолидации тюркских государств в рамках Тюркского совета (международная организация, куда входит 5 государств), даже решил поменять алфавит казахского языка с кириллицы на латиницу. В настоящее время по решению этого совета казахский город Туркестан, на месте которого возникло поселение еще в V веке н.э., официально признан колыбелью тюркских народов, что в будущем повысит туристическую привлекательность Чимкентской области, где он расположен, да и всего Казахстана в целом. И наконец в прошлом году Анкара продемонстрировала эффективность своей боевой техники и военных специалистов в ходе войны в Нагорном Карабахе, в результате чего сотрудничество с ней в военной сфере, с точки зрения Казахстана, выглядит весьма привлекательно.
С Америкой приходится взаимодействовать под определенным политическим давлением с ее стороны. В качестве эффективного рычага для такого давления Вашингтон использовал арест 22 млрд. долларов США, принадлежащих Национальному фонду казахстана, которые были заморожены по судебному иску молдавского предпринимателя Анатола Стаси на счетах одного из американских банков в конце 2017 года. Впоследствии доступ к ним был открыт, но Казахстану пришлось пойти на ряд военно-стратегических уступок США - дать разрешение на использование портов Актау и Курык для транзита специальных грузов в Афганистан, а также приступить к расширению экономических связей с Украиной. После чего многие эксперты пришли к выводу, что порт Актау фактически стал полувоенной базой Пентагона, а Киев получил новый рынок для реализации оборудования для нефтегазовой промышленности и новый канал для закупок энергоресурсов.
Очевидно, что такие шаги Казахстана вызвали озабоченность как в России, так и в Китае. Стало очевидным, что США стремятся закрепиться в Центральной Азии после вывода своих войск из Афганистана и дестабилизировать ситуацию в стране по той же самой схеме, по которой они это осуществляли на Украине. Основной целью конечно же будет стремление в первую очередь воспрепятствовать любым способом реализации Китаем инфраструктурных проектов в рамках инициативы по развитию “Шелкового пути”. Однако это будет сделать существенно сложнее ввиду того, что Китай, в отличие от России, не будет просто наблюдать как его инвестиции превращаются в прах. Для их защиты он скорее всего будет использовать частные военные компании (ЧВК), а это уже будет первым шагом на пути к дестабилизации политической ситуации внутри страны. Очевидно, что такой сценарий является нежелательным для казахской элиты, которая явно заигралась в многовекторность.
В какой-то момент в Нур-Султане поняли, что балансирование между США, Китаем, Россией и Турцией становится весьма сложной задачей из-за повышения геополитической значимости центрально-азиатского региона. Если раньше от навязчивых внешнеполитических партнеров можно было отделаться ничего не значащими громкими заявлениями, то сегодня они требуют от Казахстана конкретных шагов, подтверждающих приверженность ранее достигнутым договоренностям. Поэтому угодить одновременно всем стало сложно решаемой задачей. Но выход все же был найден - раздвоение власти.
В марте 2019 года Назарбаев заявил об отставке с поста президента. Однако сложив с себя полномочия по управлению страной он сохранил за собой титул лидера нации - елбасы, а также стал пожизненным председателем Совета безопасности и членом конституционного совета страны. Президентом стал Токаев - проамерикански ориентированный политик. Конечно же уход Назарбаева был связан в первую очередь с его возрастом, однако в случае возникновения форс мажорных обстоятельств его возврат к власти весьма вероятен.
Сегодня Казахстан, возглавляемый новым президентом, осуществляет постепенное сближение с США, одновременно разжигая в стране антирусские и антикитайские настроения. Как далеко эта ситуация может зайти пока неясно, процесс только начался. Но вероятность того, что все пойдет по украинскому сценарию (может быть в более мягком исполнении) высока. Россия, как показали украинские события, подготовлена к таким событиям слабо. Как проявит себя Китай, непонятно. Хочется предположить, что он сумеет найти грамотные решения. Ведь территория Казахстана и его порты на Каспии, где высока вероятность размещения американских военных, является важным звеном нового Шелкового пути.
Комментариев нет:
Отправить комментарий